Пока девушка говорила, она вновь побледнела. Вальтер ответил ей:
– Если так должно быть, то я даю тебе своё слово, потому что люблю тебя.
Когда он произнёс это, девушка преклонила колени, обулась и легко перепрыгнула через ручеёк, а затем они вдвоём, держась за руки, прошли около половины фарлонга* и сели в тени стройной рябины. Дерево стояло посреди поляны, на которой не было, кроме него, ни кустов, ни деревьев, где можно было бы спрятаться.
Девушка приняла рассудительный вид и сказала Вальтеру так:
– Вот, что я должна теперь поведать тебе. Ты пришёл в страну, где опасно искренне любить, поэтому, даю тебе честное слово, я была бы рада, если бы ты смог уйти отсюда живым, даже если это будет означать мою смерть от разлуки с тобой. Что же до меня, то опасность, грозящая мне, гораздо меньше той, что угрожает тебе, то есть опасности погибнуть. Вот, смотри, это железное кольцо на моей ноге – знак того, что я невольница, а ты понимаешь, как расплачиваются невольники за свои преступления. Более этого я не успею тебе ничего рассказать: ни кто я, ни откуда пришла, но когда-нибудь раскроется и эта тайна. Госпожа моя – злая, не знаю даже, могу ли я назвать её женщиной или нет. Некоторые считают её божеством и поклоняются ей как божеству, и нет божества более жестокого и более равнодушного к другим, чем она. Меня она глубоко ненавидит, но даже если бы она меня любила, мне бы это не помогло, когда бы ей вдруг захотелось наказать меня. Моё положение вряд ли изменится, но расставание со мной сейчас не принесло бы ей радости, только горе и боль, поэтому я и сказала, что моей жизни ничто не угрожает, до тех пор, конечно, пока какая-нибудь страсть внезапно не охватит её, и она не убьёт меня, хотя и будет позже сожалеть о содеянном. Её несдержанность – наименьшая из её страстей, но в несдержанности ей не отказать. Много раз плела она сети для очередного юноши, последней её добычей – а надеюсь, ты не станешь её добычей – был юноша, о котором я тебе уже говорила. Это сын короля. Он всё ещё у нас, и я боюсь за него. Недавно она наскучила ему, хотя не будет преувеличением сказать, что она прекрасней всех земных красот! Но она наскучила ему, как я сказала, и он обратил своё внимание на меня. Если бы я была неосторожна, он предал бы меня величайшему гневу моей госпожи. Хотя он и благородный юноша, но сейчас он попал в неволю, и в нём нет больше сострадания. Теперь он стал трусом и готов уничтожить меня ради кратковременных радостей, а потом он снова будет стоять в хорошем настроении возле моей хозяйки и улыбаться ей, и она простит ему, но мне не будет прощения. Видишь, каково мне между этими двумя жестокими себялюбцами? Более того, есть и другие, о которых я пока не буду говорить тебе.
Девушка закрыла лицо руками и заплакала:
– Кто избавит меня от этой жизни в смерти?
Вальтер вскричал:
– Я! Я избавлю тебя! Зачем же ещё я прибыл в эту страну?
Он даже чуть было не обнял её, но вспомнил своё обещание и отпрянул в страхе, так как понял, почему она взяла с него такое слово. Вальтеру оставалось только плакать вместе с ней.
Тут девушка вдруг перестала рыдать и сказала уже другим голосом:
– Мой друг, ты говоришь о том, что избавишь меня, а ведь скорее я избавлю тебя от опасности. Теперь я попрошу прощения за то, что огорчила тебя своим горем. Ты не отгонишь его поцелуями и нежными объятиями. Я раздавлена воспоминанием о страданиях в этой стране и о радостях внешнего мира.
Девушка всхлипнула было, но сдержалась и продолжила:
– Теперь, мой друг и любимый, послушай внимательно, это важно, я расскажу, как тебе поступить. Во-первых, по тому, что урод встретил тебя у входа в нашу страну и дал тебе хлеба, я могу догадаться о том, что госпожа ждала тебя. Впрочем, твой приход сюда может означать только одно: она сплела свою сеть, и ты попался. Не припомнишь ничего, что подтвердило бы мою догадку?
Вальтер сказал:
– Трижды ясным днём я видел, как мимо меня прошли образы этого урода, тебя и славной дамы, будто это были живые люди.
И Вальтер вкратце пересказал ей, что с ним случилось после того, как он увидел трёх незнакомцев на пристани Лангтон-он-Хольма.
Девушка ответила ему:
– В таком случае я уже с уверенностью могу сказать тебе, что ты попался в её ловушку, как я и предполагала. Вот почему, мой друг, я не позволяю тебе целовать или ласкать меня, хотя бы я и сама желала этого. Одна госпожа будет обладать тобой, только для этого она и заманила тебя сюда. Она сведуща в колдовском искусстве (как и я в некотором смысле), и как только ты коснёшься меня или хотя бы моего платья рукой или губами, госпожа учует мою любовь к тебе, а если и пощадит тебя, то не пощадит меня.
Девушка замолчала, потупив взор, а Вальтер опечалился и смутился от понимания своей беспомощности, так как ничего не знал о колдовстве.
Наконец, девушка снова заговорила:
– Всё же мы не умрём, не попытавшись изменить свою участь. С этого момента ты знаешь, чего тебе опасаться, поскольку теперь она желает тебя, а не сына короля. Помни об этом всегда, какой бы она тебе ни показалась. Сын короля отныне волен любить кого хочет, пусть даже он этого ещё не знает, а значит, и я вольна сказать ему это. Впрочем, она настолько зла и своенравна, что может меня и за это наказать, даже если бы я и угадала её желание. Дай мне немного подумать.
Она снова надолго замолчала, а через время произнесла:
– Да, это опасно, и план, который я обдумываю, рискован, поэтому я пока не раскрою его тебе, и не спрашивай меня впустую. По крайней мере, не может быть ничего хуже того, что будет, если мы не попытаемся осуществить его, а сейчас, мой друг, из всех опасностей самая страшная – наша разлука. И ещё одно я скажу тебе: ты полюбил ту, которая будет тебе верна, что бы ни случилось, но я не в силах продлить свою жизнь, и обещания мои перед угрозой смерти стоят так же мало, как если бы их дала тебе обманщица, но при этом ты, которого я полюбила, мил, верен, простодушен и смел. Если ты выстоишь перед всеми искушениями, то и сам спасёшься, и меня спасёшь, поэтому поклянёмся оба, что простим друг другу и обман, и всё невольное предательство в тот день, когда мы сможем любить друг друга открыто.